Встреча в Аду
Scene
Somewhere deep inside
Some time ago
S.S. идет по тропинке в зеленом лиственном лесу, прислушиваясь к щебету птиц. Осторожно смотрит вверх и видит в просветах между деревьями небо. Проходит еще немного, снова смотрит наверх, на этот раз уже более уверенно. В следующем просвете между деревьями понимает, что с небом какой-то непорядок, через несколько шагов осознает, какой. Облака не движутся. Кажется, принимает это как данность, продолжает свой путь и выходит из леса. За кромкой леса расстилается бескрайняя пустыня – изжелта-черная, растрескавшаяся и недвижимая под палящим солнцем, которое выглядит настолько безжизненным, что тоже кажется черным и растрескавшимся. Стоит некоторое время, думая, не вернуться ли назад в лес. Оборачивается: лес на месте, листья шелестят еще более уютно и влажно, птицы, кажется, чирикают с удвоенным усердием. Смотрит на тяжелую книгу в кожаном переплете, которую держит в руке, вступает на территорию пустыни и еще раз оборачивается. Как и следовало ожидать, лес пропал. Пустыня окружает его со всех сторон.
Над головой пролетает одинокая чайка, а сразу за ней бесшумно несется призрачный, местами просвечивающий насквозь тяжелый вертолет. Реактивные самолеты чертят где-то высоко узкие белые следы, которые медленно осыпаются скрипучей тончайшей пылью. Конница, в перемешанных костюмах всех возможных эпох одновременно, скачет в отдалении, почти не двигаясь с места.
S.S., сам себе: Вот такой у нас получается научный туризм. Однако же в to do list можно уже, кажется, поставить некоторое количество галочек. Если бы только мой смятенный разум был полностью уверен в том, что пункты идут по порядку, а не вразброс. Что было раньше, а что позже? Может быть, вся эта последовательность последовательна только для меня, и чем больше я пытаюсь нанизать дурацкие бусины на одну нить, тем более издевательской бессмыслицей все это является. Мне когда-то показалось, что настоящий Ад – это фарс. А может быть, настоящий Ад – это глупость? Отсутствие упорядоченности? Простая помойка, которая тянется везде и вечно? Алигьери, при всей его вдохновенности, был слишком систематичен. Нет никаких кругов. Нет даже мозаики. Есть просто нагромождение случайностей. Пройдя какое-то время вперед, снова оглядывается. Но все-таки надо попробовать пересечь пустыню. Без воды и без компаса.
Большой пласт потрескавшегося грунта впереди вздыбливается, поднимается в воздух, неторопливо переворачивается, как на шарнире, и укладывается. С обратной стороны он выглядит совершенно так же.
S.S. подходит к перевернувшейся части грунта и вглядывается в кромку. Из нее начинает расти трава. Наклоняется, хочет дотронуться до травы, но его пальцы проходят сквозь нее. Тихо, на всякий случай обойдя кусок-перевертыш: Если бы всякий раз, когда мне это хочется, я бы открывал рот, моргал глазами или пожимал плечами, меня можно было бы выставлять на конкурс жевунов, мигунов и... отвлекаясь: и... пожимателей плечами. Стоит, оглядываясь. Направо пойдешь...
Длинная цепочка людей, связанных между собой веревкой, бесцельно бредет, извиваясь, как бесконечная змея. Потом несколько десятков из них отрываются и отбегают в сторону. Остальные сразу смыкают ряд. Постояв, беглецы встают гуськом и отправляются в другом направлении – столь же случайном, что и основная масса. Их цепочка начинает прирастать неизвестно откуда берущимися новыми путниками.
У всех людей – одно и то же лицо.
S.S., понаблюдав за людьми: Меня, похоже, здесь балуют. Интересные представления и никого пока не жаль. Эти, без лиц, они же даже не души. Оживляется: Вот еще что. Все, кто здесь "мучается", они же ведь бестелесны и испытывают бестелесные муки. А вот после... страшным голосом: Судного Дня... мечтательно: вот тогда-то они и начнут терзаться по-настоящему. Снова теряя вдохновение: Перестань сам себя развлекать. Получается недостоверно.
Lord Voldemort появляется неподалеку от S.S. Он практически обнажен и бос; из одежды на нем только набедренная повязка в пятнах высохшей крови. Шедшие следом таинственные существа с бичами при виде S.S. убирают бичи и молча ретируются. Он идет один и шепчет разбитыми губами: And this is life eternal, he said; and what is this, if not life--and what is this life, if not eternal. Yet how I loathe everything, for lo! I can't die, which I am used to, but why, oh why would He leave me the thoughts and the speech? This capacity to talk to oneself is really misleading... makes one think some motion is possible, some disturbance in this barbarically uniform fabric of nothingness--whereas this is untrue. Despair, despair, despair... They used to say I was not human; yet this here is as far from my misanthropy as it is from hottest, most perverse compassion ever felt by man. This is Hell indeed, and I shan't tire of repeating this. Hell, Hell, Hell. I wish I could perish in a battle with the Darke Lord himself, but that honour he will never grant me. Замечает S.S. и широко раскрывает глаза. И ты! Ха! И ты здесь! Ты убил меня! Смеется; кожа на худых ребрах натягивается так, что, кажется, сейчас разойдется. Но и сам погиб, значит, и попал сюда же. Рассказывают... впрочем, нет, здесь никто ничего не рассказывал мне, особенно же эти мрачные уроды с бичами – вероятно, это я сам удумал... так вот, будто бы здесь есть и другие места, леса, поля, моря с кораблями – не правда ли это, не видел ли ты их? Почти умоляюще: Ну... или какой-нибудь родник? что-нибудь?.. или... хотя бы другие уроды, с кнутами, возможно?..
S.S. как будто по привычке застывает при виде Voldemort. Задумчиво, обращаясь по-прежнему, скорее к себе, чем к нему: Ah, вот это настоящая забава. Если бы я был хуже воспитан, я бы подошел и вложил персты в его раны, но это было бы кощунственно со всех точек зрения. Поэтому будем считать, что этот бывший человек тоже мираж. Поворачивается и идет вперед, продолжая говорить: Если бы я знал, отчего ему будет хуже, я бы немедленно это сказал. Если ему было бы хуже оттого что здесь есть что-то другое, я рассказал бы ему о том фальшивом лесочке, из которого вышел, о реке и водопаде кипящей крови, о Steel Lords с Ужасными Мечами и еще много, много интересного. Но это его развлечет. Поэтому надо сказать так: здесь только эта пустыня... медленно: My Lord. Здесь только эта пустыня. Оборачивается, не рассчитывая увидеть кого-то сзади. Но и она мираж.
Lord Voldemort идет рядом, пытаясь подстроиться под походку S.S.: Мираж она... Я так и думал. Я подозревал также и то, что всё здесь – эта пустыня. Но откуда же тогда угрюмые демоны, которые следуют за мной по пятам с опостылевшими бичами? Я уже даже не чувствую боли. Мне кажется, их удары предназначены в первую очередь для того, чтобы отвлечь меня от мыслей, но даже это им последнее время перестало удаваться, настолько я привык к их молчаливой и бесконечной расправе. Но где же я на самом деле? И где... а, впрочем, бесполезно. Все теряет смысл здесь, в пустыне, в черных трещинах, под нескончаемым солнцем. Хочется пить, однако пить тоже бессмысленно. Глотка пересыхает, я заметил, каждые три дня до такой степени, что говорить с самим собой становится невозможно; но затем чудесным образом я просыпаюсь... а сплю я тоже на ходу, кстати... и рот мой вновь полон слюны, и я опять могу говорить. Да. Некоторое время по-стариковски бормочет что-то себе под нос, затем сплевывает как бы в доказательство того, что во рту у него слюна, а потом замолкает и некоторое время идет молча. Затем: Тебе, наверное, отрадно видеть меня таким. А что ты сам здесь делаешь? Я ведь, знаешь, вовсе не держу на тебя зла за то, что ты меня убил. Ведь и я бы убил тебя, если б смог.
S.S. Не замечает, как машинально замедляет шаг: Значит, вы не мираж. И не ментальная проекция. И не очередной закоулок моей коматозной совести. Вы – это вы. Хорошо.
Пройдя еще сколько-то: Кто знает, может быть, если вам разрешили пересечь эту пустыню вместе со мной, вы ее пересечете? Или, напротив, если мне позволили пересекать эту пустыню вместе с вами, я останусь здесь, и только здесь? Это задача. Окидывает Lord Voldemort ничего не выражающим взглядом: Мне не отрадно видеть вас таким. Мне даже не отрадно слышать то, что вы говорите. Потому что я нормален... My Lord... а вот состояние вашего разума я всегда хотел бы понять. С самых давних времен, о, как это было давно, столько люди не живут. Без выражения: Особенно некоторые.
Lord Voldemort, рассеянно: Главное свойство этого места заключается в том, что здесь ровным счетом ничто не означает ровным счетом ничего... как правило, но бывает и по-другому. Ритмически хрипит – это, по-видимому, негромкий смех. Кстати, бросив однажды взгляд назад, я увидел тебя на крыше Святого Сердца, а вокруг с тобой клубилась и искрилась тьма. Вот, пожалуй, единственное видение, которое явилось мне здесь. Что бы это значило? Пожалуй, ты все же не мертв. Ты убил меня и явился сюда проверить, достаточно ли я умер. C непонятным выражением в голосе, пугающе похожим на нежность: Ах, убийца. Но я не в обиде. Каждый человек убивает вещь, которую любит. А ведь ты любил меня, признайся. Хоть внешне это было настолько же далеко от обычного понимания любви, насколько водопад далек от гейзера. И что же интересует тебя? Давай говорить, пожалуйста, пока ты здесь – ведь потом ты уйдешь, и я... ничего.
S.S. останавливается и смотрит на Lord Voldemort. Затем медленно обходит его, разглядывая, возвращается и становится перед ним. Высматривает что-то в глазах L.V., которые кажутся такими же потрескавшимися, как и весь он, и пустыня вокруг. Медленно: Зачем идти? Зачем пересекать? Можно стоять и надеяться провалиться. Надейтесь. Неожиданно валится назад и оказывается в глубоком кресле, обитом кожей. L.V. тоже относит назад и кидает в такое же кресло. На них продолжает безжалостно светить солнце. Ласково: Поговорим о любви. Не стоит судить о ней по популярным стихам Оскара Уайльда, My Lord. В рамках вот такой любви убивают возлюбленных, а не тех, кого любят другими видами любви. В вашем случае это было больше похоже на искоренение какой-нибудь отвратительной болезни. Черной оспы или не менее черной чумы. Если бы вас можно было убить, просто полив бриллиантовой зеленью или искупав в скипидаре, я бы это сделал. Кладет ногу на ногу, книгу устраивает на подлокотнике кресла.
Lord Voldemort некоторое время машинально сучит ногами, затем останавливается: Как это ты так ловко управляешься со всем здесь. Не иначе, у тебя специальные привилегии. Пожалуй, я верно решил, ты здесь в качестве визитёра, а не постоянного пациента... Я боюсь подумать даже, кто мог наделить тебя правом использовать магию здесь, где это невозможно никому, даже мне. Глаза его загораются. А ведь я по-прежнему силен. Я не забыл ничего из того, что умел. И если бы мне дали волю... о, как бы вы все пожалели, как бы содрогнулись. Вдруг вспоминает что-то. С ожесточением, быстро: А ты не учи меня тому, что такое любовь, бессмертный мальчишка... ты ведь получил бессмертие, я уверен! – не учи, ибо никто не любил твою мать так, как я. Я любил ее, как любят свое сердце, свои глаза, словом, все то, что позволяет видеть, ощущать, накапливать жизнь. Она же обманывала меня. Она была с кем угодно, но не со мной... с жалким унылым стариком из Зимней Крепости, с диким кровожадным румыном с горы... Внезапно монотонно: Я мог бы дать ей все – абсолютно все – а она предпочла насмешку и оскорбление – тогда я взял у нее всё... абсолютно всё. Ты же в отместку убил меня. И правильно сделал.
S.S. Прикрывает глаза и сидит так некоторое время. Странным тоном: Этого я не знал. Не знал того, что именно поэтому вы ее и убили. И, похоже, всей этой истории тоже не знал. Спасибо, что сказали мне. Кресла пропадают, они снова стоят посреди пустыни, затем начинают двигаться вперед. Но раз это так – а я вам почему-то верю – мне нужно будет обязательно пересечь эту пустыню, и обязательно вернуться. Или найти ее, снова, еще раз, хотя бы и последний. Улыбается: И вы, значит, тоже стали жертвой этого заблуждения? Тепеши не были румынами. Они только правили этими областями, My Lord. Великие и ужасные На-Кол-Сажатели были добропорядочными немцами, пока по ним не проехало веселое словечко drive. Впрочем, незнание истории... в вашем случае, видимо, освобождает от ответственности. Снова оборачивается к своему спутнику: Так что же, вы всегда были сумасшедшим? Как я и думал? Одаренным сумасшедшим, по Ломброзо? Не с капелькой безумия, присталой любому великому уму, а великим сумасшедшим с капелькой ума? Скажите мне это. Вот здесь... указывает на свою голову: это не умещается.
Lord Voldemort, привычно перебирая ногами: Какая разница, были они румынами или не были, бесовское семя... Все это было так давно. Но я помню все так, будто это случилось минуту назад. Вот он входит в комнату... вот он сжимает в руке фарфоровое сердце... а ее взгляд, взгляд, взгляд, черт побери. Что бы я ни делал, я не удостоен был ни одного такого взгляда, которым она награждала его за одно только появление, поворот головы, а ведь он мог даже и не поймать его, не поймать этот взгляд, и не ловил, я уверен, он вообще был странный человек, как будто отсутствовал все время, даже когда стоял перед тобою – и тогда бы взгляд пропал, но я, я ловил этот взгляд, они у меня все здесь, вот здесь, все эти взгляды. Все выражения её лица. Все звуки её голоса. Всё – вот здесь... Указывает на голову. Меланхолически: Должно быть, он все же любил ее. Я допускаю это. Интересно, что, твой отец до сих пор жив там, за стеною? Так должно быть, если только кто-то не освободил его; ведь я вернул ему бессмертие, я был щедр, я сделал его настоящим Undead. Но по крайней мере я точно знаю, что теперь никто не придет к его стене плакать, никто не станет любить его, отгороженного толщей кирпичей. Катарина мертва, и я мертв, но даже мертвый я продолжаю ненавидеть всех вас, потому что я любил вас, а вы убили меня. Молчит.
S.S. вздрагивает при упоминании стены, и одновременно с этим на пустыню налетает холодный сырой шквал ветра, который завывает вокруг L.V. и S.S., однако, не мешая слышать все слова L.V. совершенно отчетливо, как будто они выбиты в камне и окончательны. Под конец его речи с небес падает ливень, который можно было бы назвать тропическим, если бы он не был ледяным. Говорит еле слышно, так, что L.V., по-видимому, его не слышит: Вы вернули ему статус Undead. Этого я тоже не знал. Поэтому позволил своему сыну там жить. И все же нет ничего более ненадежного, чем статусы. Живой-мертвый-живой-мертвый-бессмертный-неживой-мертвый... Какая разница. Лучше всего было бы, если бы в мире не было любви. Или чтобы она огибала, растекаясь всепоглощающим смертоносным потоком, хотя бы некоторых. Вас. Или меня. Или моего отца. Или мою мать. Мне жаль вас. Жаль. У меня не осталось к вам ни ненависти, ни отвращения, ничего. Только жалость. Вы когда-то сказали, что я приду к вам. Из всех тех разов, когда я приходил к вам по долгу службы, в этот раз я пришел по велению сердца, чтобы сказать, что мне – вас – жаль. Я бы хотел, чтобы нас услышали. Ливень прекращается, словно кто-то выключил кран. Вольдеморт мокр, как будто его достали из воды. S.S. с беспокойством оглядывает себя и книгу, осознает, что тоже вымок до нитки, привычно дотрагивается до лба, чтобы вернуться к норме, но это не помогает. Лезет в карман, достает носовой платок, видит, что платок в крови. Смотрит на него в ужасе.
По мокрому песку, оставляя смешные круглые следы, навстречу путникам вальяжно движется гигантский, размером с журнальный столик, черный кот. Не дойдя до S.S. и Вольдеморта, кот останавливается и не без труда встает на задние лапы, после чего подносит к глазам бинокль и тщательно разглядывает в него вначале S.S., а затем – Вольдеморта.
Behemoth, медленно: Вас обоих услышали. Совершенно по-человечески глядит, прикрыв глаза лапой, куда-то вдаль. Ну и мерзок же мокрый песок, да на шерсти. Расстрелять бы того, кто такое придумал. Но слушайте. Обращается к Вольдеморту. С запада... для верности, пожалуй, укажу лапой – вон там запад в нашей картографии; так вот, с запада движется тень, ибо существуем мы здесь как бы, мнэ-э-э... под качающимся фонарем. Продолжаю. Попадешь в эту тень – не будет больше тебе ни бичей, ни сухой пустыни, ни мрачных уродов, а будет только покой и безмятежность. Решайся. Поворачивается к S.S. и опять наставляет на глаза бинокль. Некоторое время молчит, изучая лицо Профессора, затем: А вам, уж не обессудьте, со мной. Такое предписание. Поворачивается и удаляется по песку.
S.S. заставляет себя забыть о Lord Voldemort и больше не смотреть на него. Снова проводит рукой по лбу, теперь добиваясь того, что одежда на нем высыхает. Автоматически идет вслед за котом, бормоча: Это место скучно тем, что в нем нет никакого смысла бунтовать против чего-нибудь... Будешь послушно идти за мокрым черным котом, усыпанным песком, и даже не будешь считать это унизительным. Будешь считать это наградой. Усмехается крайне скептически. Продолжает держать окровавленный платок и разглядывать его. Это не мой платок. Не мой. Пройдя еще несколько шагов, или миль: Erzsebet.
Lord Voldemort Поворачивается и, не оглядываясь, движется на запад, навстречу наступающей тьме.
***
(с) Naviget!-2 (6-4)
@музыка: Маша и Медведи -- Земля
@настроение: нашла-таки... можно теперь идти спать.
@темы: RPG, подземельское
-
-
06.02.2009 в 10:03-
-
06.02.2009 в 13:08У тебя, и вдруг нет слов? Не верю!!!
Знаешь, я позорно потерпела поражение в этой поисковой операции и пошла спросила у яндекса, забив в него "демоны+бичи+пустыня, искать на яхте"
И какой же классный Бегемот! "Валиум, Северус. Это тебе поможет"
-
-
06.02.2009 в 13:17-
-
06.02.2009 в 21:08-
-
06.02.2009 в 22:10Да, просто удивительно, сколько всего было и как оно все тебя сбивало. Вот нет в Игре проходных сцен! НЕТУ!!! Какую ни возьми... И вот если б сама не видела, никогда бы не поверила, наверное, что можно ТАК и в ТАКОМ темпе. Просто потрясающе! Впрочем, я, в отличие от тебя, публике незнающей вообще не способна объяснить словами, что такое Игра.
Просто мысль в сторону: Ехала сейчас домой, думала, что нельзя вот все-таки шпынять увлечения других людей, даже если ты их не понимаешь или, что совсем плохо, считаешь их(увлечения) недалекими, неинтересными или посредственными. Я вот сама тоже иногда вдруг впадаю в эту хрень, а потом очухиваюсь и мысленно отвешиваю себе подзатыльник. На что Профессор мне сейчас сказал, как всегда очень в тему: Культуры нет, подхода. Гадко.
-
-
07.02.2009 в 08:12-
-
07.02.2009 в 08:34В чужое да. Это я про то, что даже про себя ворчать -- плохо. Впрочем, не надо меня слушать, я двое суток почти не спал, так что несу бред скорей всего.